Энциклопедия живописи - Французская школа

Из-за своего крутого, неуступчивого характера и слабого здоровья он старался избегать общества, хотя, глядя на его картины, в это невозможно поверить. Оригинальность, весёлость и изящество его композиций, несмотря на их искусственность (а может благодаря ей) принесли художнику славу "знаменосца рококо".

Документ, сохранившийся в ратуше Валансьена - маленького городка на севере Франции, знаменитого своими изысканными кружевами, гласит : "10 октября 1684 года крещён Жан Антуан, законный сын Жана Филиппа Ватто и его жены Мишели Ларднуа. Подписано : восприемник Жан Антуан Беш, восприемница Анна Майон". Это был второй ребёнок в семье валансьенского кровельщика Ватто - по свидетельству современников, "человека жестокого и вздорного нрава, однако прекрасного специалиста, получавшего за свой нелёгкий труд плату вполне достойную".

Скорее всего, отец будущего художника действительно неплохо зарабатывал, поскольку не только кормил всю семью (к 1689 году у супругов Ватто было уже 4 детей), но и исправно платил за обучение старших сыновей в школе Остлери при городской церкви Сен-Жан. А кроме того, не отказывал себе в "маленьких радостях жизни", которые порой заканчивались пьяными дебошами и, как следствие, скамьёй подсудимых с последующей выплатой уже совсем не маленьких штрафов

Розальба Каррьера "Портрет Антуана Ватто" (1721, Музео Чивико Луиджи Байло, Тревизо, Италия)

Тем удивительней, что этот самый деспотичный Жан Филипп Ватто первым заметил художественную одарённость своего сына Антуана и, вопреки существующей традиции, не настаивал на том, чтобы мальчик продолжил его дело и овладел профессией кровельщика. Напротив, узнав, что сын проводит всё своё свободное время на главной городской площади, где старательно зарисовывает в альбом потешные сценки, разыгрываемые странствующими комедиантами, отец не разгневался, а принял решение отдать его на учёбу (1695 год) к состоявшему при муниципалитете художнику Жаку Герену (ок.1640-1702).

Герен был неплохим художником и никудышным преподавателем, поэтому "учёба" Ватто сводилась к разведению красок и наблюдению за работой мастера. В 1702 году Герен умер, и юный художник вновь оказался на городской площади с альбомом эскизов. Спустя какое-то время он решил продолжить учёбу (благо провинциальный Валансьен являлся одним из главных культурных центров Франции, и недостатка в хороших мастерах там никогда не было), однако осуществлению этих планов помешал его отец. Видя, что расходы на художественное образование сына никак не окупаются, раздосадованный кровельщик наотрез отказывается оплачивать его дальнейшее обучение. Неизвестно, как сложилась бы судьба Ватто, если бы он не походил на своего отца упрямством и решительностью и в один прекрасный день, пешком, без гроша в кармане, не отправился в Париж.

Имя Жана де Жульена (1686-1766) неразрывно связано с именем его друга Ватто. Жульен был весьма состоятельным человеком, представителем известной во всей Европе династии поставщиков сукна и по роду своей деятельности часто общался с художниками. Многие из них становились его постоянными заказчиками, но лишь один Ватто мог с полным правом называться другом Жульена. Перед смертью художник составил завещание, в котором отписал другу четверть всего своего творческого наследия. Жульен издал сборник гравюр-копий с этих работ, который сегодня имеет исключительную ценность, поскольку оригиналы многих картин утрачены.

Но великолепный Париж встретил молодого провинциала совсем не с распростёртыми объятиями. Бесприютный Ватто слонялся по берегам Сены, укрывался от непогоды в соборе Нотр-Дам и снова бродил без цели, пока наконец не нашёл работу, которая спасла его от голодной смерти. В то время на мосту близ собора теснились лавки-мастерские, где на поток было поставлено производство картин, которые не имели ничего общего с произведениями искусства и, по сути, являлись обыкновенным рыночным товаром, который сегодня принято называть просто "китч". Но Ватто не приходилось выбирать, и он, будучи в состоянии крайнего отчаяния, конечно же, нанялся в одну из таких мастерских. Работником он оказался хорошим и вскоре так набил руку в этом ремесле, что чуть ли не с закрытыми глазами мог нарисовать голову святого Николая - сюжета очень популярного среди покупателей. Позже художник шутя признавался Жерсену : "Я знал своего святого Николая наизусть и мог вполне обходиться без оригинала". За неделю работы Ватто получал немногим более 3 франков и ежедневную миску супа, что всё-таки значительно облегчало его существование.

Точно неизвестно, при каких обстоятельствах в 1705 году известный парижский художник-декоратор Клод Жилло (1673-1722) увидел рисунки Ватто, но он сразу же предложил молодому художнику место ученика и помощника. Соблазненный "полным пансионом и возможностью иногда работать самостоятельно", Ватто с радостью соглашается.

Составивший миллионное состояние на финансовых операциях Пьер Кроза и построивший роскошный особняк в Париже на улице Ришелье и замок в Монморанси, начал собирать произведения искусства, и в начале XVIII века его коллекции не было уже равных в Европе. После смерти Кроза это собрание в 1772 году было куплено для Эрмитажа Екатериной II усилиями русского посла в Париже князя Голицына и при посредничестве Дидро. Это было крупнейшее событие в истории русской культуры : одна эта покупка настолько обогатила галерею Эрмитажа, что сразу поставила его в ряд крупнейших музеев мира.

Жилло был на 11 лет старше своего ученика, а главное - у него было чему поучиться. Талант Жилло был многогранен и ярок. Он создавал эскизы костюмов и декораций для театральных постановок и городских карнавалов, придумывал узоры для вышивок, иллюстрировал книги, расписывал мебель, деки клавесинов, стены и двери домов состоятельных парижан. Исследователи считают, что именно сотрудничество с Жилло позволило молодому Ватто окончательно выбраться из гибельного замкнутого круга ремесленной подёнщины. Однако, к несчастью, учитель и ученик имели схожие характеры, что вначале сблизило их, а впоследствии развело в разные стороны навсегда. Кроме того, вполне вероятно, что Жилло просто завидовал стремительным успехам ученика, а Ватто в какой-то момент стал противиться вмешательству учителя в своё творчество. Так или иначе, но они расстались такими врагами, что даже избегали произносить вслух имена друг друга. "Вся благодарность Ватто к учителю, - писал Жерсен, - выражалась в глубоком о нём молчании. Он не любил, когда его спрашивали о подробностях их дружбы и разрыва; но если уж спрашивали, то он всегда хвалил его работы и не скрывал, что многим ему обязан".

Современники Ватто, знавшие его лично, рассказывали, что он был человеком неуравновешенным и раздражительным, постоянно разочаровывался в людях и в самом себе. Конечно, характер гения - вещь тонкая и трудно постижимая, но в случае с Ватто можно предположить, что одной из главных причин его внутреннего разлада была обнаружившаяся в ранней юности и быстро прогрессирующая болезнь - чахотка...

Вскоре после разрыва с Жилло Ватто познакомился с Клодом Одраном (1658-1734), который являлся представителем славной династии французских живописцев и главным хранителем коллекции произведений искусства Люксембургского дворца. В 1708 году Одран назначает Ватто своим помощником и привлекает его к оформительским работам в Версале, Фонтенбло и других королевских резиденциях, а также предоставляет возможность изучить все экспонаты коллекции Люксембургского дворца - от античных шедевров до картин Рубенса, посвящённых Марии Медичи.

"В плеяде французских живописцев XVIII века было много "изобразителей", но только один истинный поэт - Антуан Ватто" (В.Томкевич)

Но ничто не может удержать мятущуюся душу живописца. Ватто неожиданно охладевает к Одрану и объясняет свой уход от него "тоскою и неудовлетворённостью". Известно, что в 1709 году художник посетил родной Валансьен, но пребывал там сего несколько месяцев, хотя и успел за этот срок создать несколько картин и рисунков. Вернувшись в Париж, он решает принять участие в традиционном конкурсе парижской Академии искусств, в котором главной наградой за победу являлась поездка в Рим. К сожалению, ему присудили первый приз - золотую медаль; гран-при же достался некоему Антуану Гризону, канувшему в Лету без каких бы то ни было следов в искусстве...

Пораженческие настроения надолго завладели Ватто. Он чувствовал себя униженным морально и уничтоженным физически. Неизвестно, к чему привела бы эта затянувшаяся депрессия, если бы судьба не подарила художнику ещё один шанс.

После конкурса картины призёров размещались в одной из галерей Академии, по которой "академики" проходили из зала в зал. В 1712 году, во время одного из таких "проходов" знаменитый парижский художник Шарль де ла Фосс (1636-1716) замедлил шаг у картин художника, имя которого ему ни о чём не говорило, а затем и вовсе остановился, потрясённый увиденным. Разумеется, Ватто (а это были его работы) тотчас же был представлен маэстро и во время беседы довольно дерзко напомнил о том, как 3 года назад члены Академии лишили его возможности продолжить обучение в Италии. Вот что, по словам свидетеля этого разговора, ответил де ла Фосс : "Милый друг, вы не сознаёте силы вашего таланта и не слишком в себе уверены. Поверьте мне, вы знаете больше нашего, и мы признаём, что вы можете содействовать славе Академии. Исполните необходимые формальности, и мы будем считать вас своим".

"Необходимые формальности" заключались в том, что Ватто нужно было лишь явиться в Академию и быть избранным, что и не замедлило свершиться в том же, 1712 году. Так 28-летний художник, которому не удалось получить главный ученический приз на академическом конкурсе, стал членом Академии и на следующий день, как говорится, проснулся знаменитым. С тех пор заказы сыплются на молодого академика как из рога изобилия, причём ни одна картина не задерживается в мастерской, а прямо с рабочего мольберта уходит в руки очередного счастливого обладателя, заранее щедро расплатившегося с художником...

"Не будем уподобляться революционерам, которые из "чувства гражданского долга" пренебрегали работами Ватто и де Латура, а то и уничтожали их : два этих живописца принесли Франции гораздо больше славы, чем все революционеры вместе взятые" (Марсель Пруст)

В 1716 году в жизни Ватто произошло событие, отчасти сравнимое лишь с открытием им шедевром экспозиции Люксембургского дворца. История повторилась, только теперь это была домашняя коллекция Пьера Кроза (1664-1740), которая насчитывала 400 картин мастеров венецианской и фламандской школ, тысячи рисунков, многие из которых принадлежали Рубенсу, ван Дейку, Веронезе, Тициану...

Для Ватто, не выезжавшего из Парижа дальше Валансьена, всё это явилось истинным богатством : теперь перед его глазами были образцы, с которыми он мог сравнивать собственное искусство... В 1717 году Ватто преподнёс в дар Академии одно из лучших и "программных" творений - картину "Отплытие на остров Цитеру".

В конце 1718 года он перебрался в парижское предместье Сен-Виктор, а в 1719 году отправился в Лондон, что стало полной неожиданностью даже для близких художнику людей, привыкших к его сумасбродству.

Почему он отправился не в Италию, о которой мечтал с юности, а в Англию? Неужели он не знал, что лондонский климат губителен для его лёгких?..

Когда несколько месяцев спустя он снова появился в парижском доме Жерсена - измождённый жестокими приступами кашля, с нехорошим румянцем на бледном лице, близкие друзья решили перевезти его в деревню - в надежде, что свежий воздух поможет ему справиться с болезнью. В Ножан-сюр-Марн в ту пору пустовал дом, принадлежавший некоему месье Лефевру, известному "распорядителю маленьких удовольствий короля". По иронии судьбы, именно этот дом оказался местом последнего пристанища художника. Жерсен вспоминал, что во время последнего причастия старый ножанский священник подал художнику деревянное Распятие и тут же услышал от него : "Уберите это Распятие! Оно причиняет мне боль. Как можно так неумело изображать моего Господа!"...

Антуан Ватто умер 18 июля 1721 года. Ему было 37 лет.