Энциклопедия живописи - Голландская школа

Сын и внук художников, Иероним Босх стал не только достойным продолжателем семейной традиции, но и создателем особого рода живописи - гротескно-фантастического. Смысл его аллегорий, метафор и символов до сих пор остаётся неразгаданным. Кем только не считали Босха его современники : и еретиком, проповедовавшим своим искусством неверие, и, наоборот, религиозным фанатиком с ироническим складом ума, и алхимиком, и даже шизофреником!

Точная дата рождения Иеронима Босха неизвестна. Предполагают, что он родился около 1453 года, а начало его творчества относится к середине 70-х годов XV века. Настоящее имя художника - Иеронимус ван Акен. Он родился и провёл почти всю жизнь в городе Хертогенбосх в Северном Брабанте, входившем в состав Бургундского герцогства (усечённое название родного города послужило мастеру псевдонимом, под которым он стал известен всему миру).

Первые уроки живописи юный Босх, скорее всего, получил от деда, Яна ван Акена, и отца, Антониса ван Акена. Оба были профессиональными художниками, весьма популярными как в Брабанте, так и за его пределами. Фамилия Акен, очевидно, происходит от названия города Аахен в Германии и свидетельствует о немецких корнях Босха. Ян ван Акен переехал в Хертогенбосх в 1431 году, что документально подтверждается соответствующей записью в реестре граждан этого города. Из 5-ых его детей, по крайней мере, трое стали известными художниками. Среди них и отец Босха, Антонис, который совмещал занятия живописью с выполнением обязанностей "художественного советника" при руководстве братства Нотр-Дам - влиятельной религиозно-благотворительной организации, объединявшей элиту местного общества. Основой деятельности братства было поклонение культу Богоматери, и поэтому художникам, состоявшим в этой организации, чаще всего приходилось заниматься написанием алтарных картин, прославляющих Мадонну, и оформлением капел Её имени. Известно, что Антонис ван Акен был автором большого алтарного образа, украсившего капеллу Нотр-Дам в городском кафедральном соборе (1475-1476).

Отец Босха умер в 1478 году, оставив своим детям приличное состояние. Некоторые исследователи утверждают, что после смерти отца Босх учился живописи в нидерландских городах Гаарлеме и Делфте и в 1480 году вернулся в Хертогенбосх, уже имея почётный титул мастера. В следующем году Босх женился : слияние унаследованных художником капиталов с богатым приданным его невесты, дочери известного нотариуса, освободило художника от забот, связанных с материальным обеспечением семьи, и позволило работать в своё удовольствие, выбирая из множества заказов те, которые представляли для него интерес исключительно с точки зрения совершенствования мастерства. Молодые супруги поселяются в роскошном особняке в центре Хертогенбосха. К сожалению, их союз не принёс Босху наследников.

Предположительно, в 1486 или 1487 году Иероним Босх становится членом того самого братства Нотр-Дам, которому на протяжении многих лет служил его отец. Руководство этой организации обращается к художнику с самыми разными заказами : около 1490 года он пишет ставни алтаря капеллы Нотр-Дам, 2 годами позже занимается витражами, в 1508 или 1509 году расписывает канделябр, а в 1511 или 1512 - распятие.

Символические суммы, которые мастер при этом получал от братства и которых, очевидно, хватало только на покупку художественных принадлежностей, свидетельствуют о благотворительном характере этих работ.

Постепенно слава об искусстве Босха распространилась далеко за пределы его родного города, о чём свидетельствуют хотя бы имена 2 его постоянных заказчиков - герцога Кастилии и Арагонии Филиппа I Красивого (1482-1506), для которого был написан "Страшный суд" и другие картины, и Маргариты Австрийской (1480-1530), наместницы Габсбургов в Нидерландах, которая, среди прочих работ, приобретёт у художника известный диптих "Искушение Святого Антония".

Памятник Иерониму Босху в Хертогенбосхе.

Иероним Босх покинул этот мир в 1516 году. Согласно записи в сохранившейся до наших дней летописи братства Нотр-Дам, церковная панихида по тому, кого уже при жизни считали великим художником, состоялась 9 августа в кафедральном соборе Хертогенбосха.

Вот и все достоверные сведения о жизни Иеронима Босха. Все остальные факты его биографии, которыми изобилуют многочисленные его жизнеописания, являются либо плодом воображения их авторов, либо предположениями, нуждающимися в доказательствах, а за их отсутствием, не представляющими никакой научной ценности.

Альбрехт Дюрер "Портрет Себастьяна Бранта" (1520)

"Корабль Дураков. Избранные сатиры"

(перевод Л.Пеньковского)

"О прелюбодеянии"

"Где смотрит муж сквозь пальцы, там
Жену с чужим он сводит сам :
Там кошке смех и плач мышам.
*
Хоть любодействуй в наши дни,
Хоть походя кого толкни, -
Оно теперь и не грехом
Считается, а пустяком!
И в грешном Риме святость брака
Не смели осквернять, однако -
Что Цезаревы нам законы,
Что Юлиевы нам препоны?!
Дом, где хозяин Ганс-тюфяк, -
Содом : "Ты дура!" - "Сам дурак!"
"Ты начала!" - "Молчи!" - "Отстань!"
Так день-деньской раздоры, брань, -
Летит горшок, шумовка, тяпка,
А муженёк, растяпа, тряпка,
Лицо - в ладонь и норовит
Прикинуться, что крепко спит.

Стар иль во цвете лет супруг,
Всё жёнам нынче сходит с рук,
Всё переварит муж-ублюдок, -
Лужёным стал мужской желудок!
Мужья, подобные Катону,
Который в Риме в годы оны
По доброй воле был рогат,
Жену свою сдав напрокат, -
Не станут плакать, в драку лезть,
Супружества спасая честь.

Коль муж, уверясь, что жена
Заведомо пред ним грешна,
Жить продолжает с нею, он,
Я полагаю, не умён :
Он сам способствует жене
И впредь блудить на стороне.
Язвят соседи : - Не иначе,
Как в доле он с женою падшей,
И, с ней деля барыш развратный,
Он любит слушать, вероятно,
Кладя доходец в кошелёк,
Её слова : "Мой муженёк,
Мой Гансик, знай, что из мужчин
Мне всех желанней ты один!.."

С ума все кошки сходят, лишь
Отведают впервые мышь,
А женщины, вкусив однажды
Любви с другим, любовной жажды
Не могут утолить : чем чаще,
Тем грех прелюбодейства слаще!
Что стыд, что честь, что мужа власть?
С мужчиной новым жарче страсть!

Поэтому мужьям и нужно
Жить с жёнами в согласье, дружно,
Чтоб повода не подавать им
Ко внесупружеским объятьям.
С женою обращайся ровно,
Порадуй ласкою любовной,
Не ссорься с ней по пустякам,
Не доверяй клеветникам.
Но, чтоб не каяться потом,
Зови гостей пореже в дом!
Знай : чем жена твоя пригожей,
Тем осторожней будь и строже -
Ведь мир коварством, ложью жив,
И каждый скрытен и фальшив.
В дом к Менелаю не вотрись,
Прельщён Еленою Парис,
С женой остался б царь спартанский -
И не было б войны Троянской.
Когда б, уйдя на ту войну,
И Агамемнон-царь жену
Не оставлял бы на Эгиста,
С ней бывшего в связи нечистой,
С войны вернувшись, дома он,
Конечно б, не был умерщвлён.
Кандавл-царь, глупец другой,
Супругой хвастался нагой :
Кто рай укромный ценит мало -
Его разделит с кем попало.
Спокойней в браке те живут,
Кто реже в дом гостей зовут,
Особенно льстецов, пройдох,
Способных на любой подвох.

Слыви скупее всех скупцов -
Не высидишь чужих птенцов.
Гость, что за пазухой приносит
Гадюку, - он её подбросит!
Не медли - это враг твой злой :
Такого - из дому метлой!"

"О безрассудном гневе"

"Того, кто шпорит то и дело
Осла, горланя обалдело,
Считать ослом ты можешь смело!
*
Дурак осла или ослицу
Намерен вскачь пустить и злится,
И, трезвый будь или хмельной,
Рычит на всех, как пёс цепной :
"Рр...рррр!" Он, по-собачьи злобен,
Людей встречать лишь так способен
И думает, что страшен всем :
"Прррочь! Рррррастерррзаю!" А меж тем
Прохожий, размышляя здраво,
Махнёт рукой : "Взбесился, право!
Судьба ли нас карает злая,
Таких болванов насылая,
Забыв, что видывали многих
И раньше мы скотов двуногих?!"
Лишает гнев рассудка нас -
Не знаем, что творим подчас.
Быть должен сдержан человек.
Архит, учёный, мудрый грек,
Лишь доведёт его, бывало,
Слуга до белого накала,
Кричал : "Не будь я в гневе яром,
Уж это не сошло бы даром!"
Так и Платон, так и Сократ
Собой владели, говорят.
Кто прав, становится не прав,
Терпенье в гневе потеряв.
Впадает в грех, кто был несдержан,
Кто гневу быстрому подвержен.
И благочестью гнев вредит :
Что за молитва, коль сердит?
Лишась тигрят своих, тигрица,
Не так, пожалуй, разъярится,
Как вспыльчивые дураки,
Что на внезапный гнев легки!

Ум и в седле уравновешен,
Гнев на осле несётся, взбешен."

"О зависти и злобе"

Царят на свете три особы,
Зовут их : Зависть, Ревность, Злоба.
Нет им погибели и гроба!
*
Глупцов рождают нам всегда
С избытком Зависть и Вражда.
Желая вас предостеречь,
О них веду сегодня речь.
В словах "твой", "мой" находим связь
Того плода, чьё имя Зависть.
Хуля моё, ты им прельщён,
Чем я, конечно, возмущён.

Чуть Зависть нас однажды ранит,
Смертельной эта рана станет.
Природа Зависти одна :
Наметит цель себе она -
И чтоб достичь её верней,
И день и ночь стремится к ней.
Ни сна, ни отдыха ей нет,
А сердцу - боль, а сердцу - вред.
Как жалкий пёс, завистник бедный
Страдает, отощавший, бледный,
И, задыхаясь в лютой злобе,
На всех он смотрит исподлобья.
Смеётся Зависть нам на горе,
Когда корабль потопит в море.
Не станет пищи ей - сожрёт
Сама себя, но не умрёт.
У Зависти есть страшный яд -
Им отравляет брата брат :
Припомним Каина, Исава,
Себя покрывших чёрной славой;
Сынам Иакова, Фиесту
И многим тут нашлось бы место.
Так Зависть обуяла их,
Что в них и голос крови стих!
Ведь нет вражды неукротимей,
Чем Ненависть между своими!

Создавал ли Босх свои фантастические картины в соавторстве с братом-художником? Был ли мастер мизантропом, всю жизнь старающимся избегать общества людей? Есть ли среди его работ такие, которые церковь не только не одобряла, но и запрещала? Находился ли он безвыездно в родном городе на протяжении всей жизни или часто покидал его, путешествуя в поисках новых впечатлений по всему миру?

"Босх состоит из одних загадок", - резюмирует итальянский исследователь Федерико Дзери, и эта фраза в равной степени определяет как творчество художника, так и его жизнь.

По мнению историка искусства Вильгельма Фраенгера, своеобразие символики работ Босха можно было бы объяснить тем, что он, при посредничестве кого-то из членов братства Нотр-Дам, вступил в тайное сообщество Свободного Духа - секты еретиков, известной ещё с XII века и с тех пор неизменно находящейся в конфликте с официальной церковью. Эта версия, выдвинутая в 1947 году сегодня решительно отвергается большинством исследователей как безосновательная и бездоказательная.

Гораздо с большим интересом специалистами была встречена монография французского исследователя Жака Шайи под названием "Иероним Босх и его символы" (1978), в которой автор попытался проанализировать творчество художника с позиций истории науки Средних веков и Возрождения. Особую роль при этом играет анализ истории алхимии, поскольку Шайи считает Босха "пристрастным свидетелем одного из этапов развития алхимического искусства". Во время Босха алхимия не считалась ересью, более того, многие высокопоставленные персоны поощряли занятия этим искусством, надеясь разбогатеть благодаря открытию философского камня. Будучи последовательным христианином, Босх считал такое отношение к алхимии святотатством, что нашло отражение в сюжетах ряда его картин.

В любом случае, исследования и поиски продолжаются, а догадки продолжают расти.