Энциклопедия живописи - Французская школа - Франсис Пикабия

Франсис Пикабия (Francisco Maria Martinez Picabia della Torre) - художник-авангардист, график и писатель-публицист, получил известность как эксцентричный художник, не подчиняющийся никаким политическим или стилистическим догмам. Он оказал большое влияние на современное искусство, является виднейшим представителем дадаизма и сюрреализма.

Франсис Пикабия (Пикабиа), родился в Париже от матери-француженки и отца-испанца. Отец Франсиса сначала работал на Кубе в сахарной промышленности, а потом состоял на дипломатической службе в посольстве Кубы во Франции. Именно в Париже он и познакомился с будущей матерью Франсиса.

Франсис Пикабия отличался гибким, общительным характером и крайне изменчивым, холерическим темпераментом. Резкие перемены состояния и творческого тонуса временами срывались в затяжные депресии или приступы неврастенических вспышек гнева, проявлявшихся, как правило, в семейной обстановке. В течение всей своей жизни Пикабия множество раз менял свой творческий стиль, а также личные и эстетические пристрастия. Пожалуй, в этом отношении он может быть признан едва ли не рекордсменом. Если по порядку пересчитать все трансформации его стиля, направления, манеры письма и даже идеологии, получится никак не менее семи, (а то и десяти) резких поворотов. Пожалуй, в этом отношении Франсис Пикабия превосходит даже своего более знаменитого современника и приятеля, Пабло Пикассо.

В 1895-1896 годах Франсис Пикабия брал уроки в парижской Школе декоративных искусств у Эмбера и Кормона и в первом своём стиле писал добротные, типично французские пейзажи, как бы продолжающие в импрессионистическую сторону известные работы Камиля Коро. После 1899 года Пикабия начал выставляться в Салоне Независимых и как импрессионист вскоре приобрёл себе некоторое имя в парижских художественных кругах.

Впрочем, импрессионизм Франсиса Пикабия продолжался недолго. Уже в 1902 году, после путешествия в Испанию, художественные интересы Пикабия начали постепенно смещаться в сторону красочного и вызывающе яркого («испанского») стиля фовистов.

Определяющее влияние на дальнейшее развитие личности и творчества Франсиса Пикабия оказало его знакомство в 1910 году с Марселем Дюшаном. От фовизма на сравнительно краткое время до войны с Германией он переходит сначала к кубизму и геометрической абстракции. Самая известная картина Пикабия этого времени - «Танцовщица в атлантическом круизе» (1913 год) является документом не только абстрактного стиля Пикабия, но и его длительного (более 3 лет) отъезда в Нью-Йорк.

Пикабия в своей жизни вообще имел обыкновение покидать место, где идёт война. Свои новые картины в абстрактном кубистическом стиле он выставляет на выставке «Армори шоу» (Нью-Йорк, 1913), это приносит ему очередную известность. Однако, и на этом достижении Пикабия не останавливается. В 1915-1917 годах, все 3 года своей жизни в Нью-Йорке он тесно общается с художниками-авангардистами и вместе с Дюшаном возглавляет нью-йоркскую секцию движения дадаистов. Но спустя всего 2 года он ещё раз парадоксальным образом меняет свой стиль.

На сей раз, отказавшись от геометрической абстракции, Франсис Пикабия не выбирает уже существующий стиль или направление. Он создаёт целый цикл самобытных художественных композиций, которые стали самыми узнаваемыми и «фирменными» для его личного стиля в живописи. Условно эти картины можно назвать «механическими» или «антропоморфными чертежами». Раскрашивая копии технических чертежей и добавляя в них неожиданные, часто яркие и бессмысленные детали, Пикабия придавал им парадоксальные черты человеческих форм. Таковы, например, его самые знаменитые работы: «Парад любви» (1917), «Дочь, рождённая без матери» (1917), «Дитя-карбюратор» (1919). Яркие «механоморфные» рисунки Франсиса Пикабия полны провокации, дадаистского эпатажа и сарказма, они демонстрируют одновременно бессмысленность и силу человеческого восприятия, способного вживить реальные образы в любую, самую абстрактную или абсурдную форму. Именно эти работы Пикабия, как кажется, наиболее близки и соответствуют его творческой индивидуальности, которая парадоксально-прямым образом проявлялась и в его жизни, и в его творчестве.

Крайне свободный и независимый по духу человек, близкий по характеру и чертам своей личности Гийому Аполлинеру и Марселю Дюшану, забавно проследить, как сначала Франсис Пикабия открыто враждовал и противостоял, а потом поддерживал и даже возглавил движение «Дада» в ходе своих специально предпринятых «пропагандистских» путешествий в Нью-Йорк, Барселону и Цюрих.

Таким же образом развивалось и его творчество. Его дадаистские статьи признаны разрушительными и блестящими, авангардистский альманах «391», который он основал в Нью-Йорке, и который затем издавал в Цюрихе и Париже до 1924 года, а также его абстрактные полотна до Первой мировой войны и «механоморфные» рисунки, напоминающие какие-то странные чертежи будущего, стали не только узнаваемыми, но и знаковыми в истории искусства начала XX века.

После дадаистского этапа, где он, наряду с Тристаном Тцара, являлся одним из признанных лидеров, Франсис Пикабия в 1921 году сделал очередной резкий поворот и присоединился к прямым противникам (и одновременно последователям) дада - сюрреалистам. Регулярно его одолевают депрессии, от которых он вынужден лечиться какодилатовыми таблетками (его очень забавляет это слово), также глубоко проникнувшими в его творчество парижского периода. В это время Пикабия оставляет свой «механический» стиль, несколько лет не пишет маслом, переходит в основном на приёмы коллажа и сюрреалистического объекта. Такова его «Соломенная шляпа» (1921), «Какодилатовая картина» (1922) и «Женщина со спичками» (1923). В этот период одним из наивысших достижений Франсиса Пикабия является, как ни странно, не чистая живопись, а балет и кинофильм «Relache» («Антракт» или «Спектакль отменяется»), сделанный совместно с ярким авангардным композитором Эриком Сати и начинающим молодым кинорежиссёром Рене Клером...

Примерно с 1927 года в творчестве Пикабия начинается стиль «прозрачных картин», в которых он откровенно экспериментирует и ищет различные способы искажения перспективы. Сопоставляя разноразмерные лица, фигуры и предметы, он переплетает их в линейных пространственных наложениях, пытаясь добиться эффекта обмана зрения или игры стереоскопических плоскостных перемещений. В этих картинах крупные прозрачные силуэты, составленные из линий, могут накладываться на мелкий и подробно написанный пейзаж, создавая эффект особого «пространственного сюрреализма», не встречающегося более ни у кого из художников-сюрреалистов. К этому стилю относятся картины «Он и его тень» (1928), «Сфинкс» (1929) и «Медея» (1929).Сюрреалистический период Франсиса Пикабия начинает постепенно угасать и сходит на «нет» к началу 30-х годов. Однако, и на этом его стилистические метаморфозы не заканчиваются.

Дадаизм зародился почти одновременно в Нью-Йорке и Цюрихе, позже получил распространение в Германии, а в Париже достиг своего апогея и угас в 1922 году. Движение "дада" вошло в историю мировой культуры как бунтарское направление, эпатажное, взрывное и необычайно разнообразное в своих проявлениях. Дадаизм вступил в открытую конфронтацию с отжившей системой эстетических и общественных ценностей.
Дадаизм возник в 1916 году, в Цюрихе, но в его создании не участвовал ни один швейцарский деятель искусства. Шла 1-ая мировая война, и нейтральная Швейцария стала для молодых писателей и художников со всей Европы убежищем от грозящей им мобилизации. Однако сама идея дадаизма, по мнению исследователей, зародилась годом раньше, в Нью-Йорке, где жили и работали два друга-француза - Франсис Пикабия (1879-1953) и Морис Дюшан (1887-1968). Их творческая деятельность того периода носит определенно дадаистическую окраску. "Механистические" полотна первого и ready-made второго свидетельствуют о типичной для дадаизма антиэстетической направленности, ставшей впоследствии основой этого противоречивого искусства. Работы Дюшана и Пикабия повлияли на творческие воззрения известного американского художника-фотографа Мана Рэя (1890-1976), что, в конечном счете, кардинально изменило ход развития американского искусства в XX веке. По окончании войны Нью-Йорк стремительно теряет свою привлекательность для молодых художников, лихорадочно ищущих способы творческого самовыражения, и они снова потянулись в Европу. Вначале Пикабия, следом за ним Дюшан и, наконец, в 1921 году, Ман Рэй - приезжают в Париж с твердым намерением "свершить революцию в искусстве". А в культурной жизни Европы, постепенно оправляющейся от войны, к тому времени как раз сложилась соответствующая "революционная" ситуация...
Среди бежавших от войны и встретившихся в Цюрихе в 1916 году молодых людей были немцы Гуго Балль (1886-1927) и Рихард Хюльзенбек, румыны Тристан Тцара (1896-1963) и Марсель Янко (1895-1984), а также эльзасец Ганс Арп (1887-1966), по отцовской линии подлежавший мобилизации во французскую, а по материнской - в немецкую армии. Эмигрировав, они лишились всякой связи с родиной и во многом потеряли смысл и цель жизни, не находя применения своим творческим способностям. Будущие дадаисты собирались в кабачке под названием "Кабаре Вольтер" - и устраивали свои литературные и музыкальные вечера.
"Дадаизм был интернациональным продуктом поневоле. Нудно было найти что-то общее между русскими, румынами, швейцарцами и немцами. Был ... тарарам с утра до вечера, свистопляска с литаврами и негритянскими барабанами. "Кабаре Вольтер" было нашей экспериментальной сценой, где мы нащупывали нашу общность. Дадаизм - это средоточие международной энергии", - писал о зарождении "дада" в Цюрихе Рихард Хюльзенбек.
Что касается названия, то исследователи до сих пор расходятся во мнениях по поводу его происхождения. Вот что писал Балль в своем "Манифесте к перовому вечеру "дада" в Цюрихе" : "Слово "дада" взято из словаря. Все очень просто. По-французски оно означает детскую игрушку - лошадку на палочке. По-немецки - адье, оставь меня в покое, до свидания! По-румынски - да, в самом деле, вы правы. И так далее. Интернациональное слово".
"Детский и абсурдный характер этого слова объединяет сознательное отторжение мира взрослых и отказ от абсолютной наивности ребенка", - так объясняет название движения американский искусствовед Уильяи Рубин.
Дадаизм бодро шествует по Европе. Берлин, Кельн, Ганновер и, в конце концов, Париж оказываются под его влиянием.
Летом 1917 года Хюльзенбек уезжают из Цюриха в Берлин, где царит хаос - паника, коррупция - идеальная среда для культа новой духовности. Хюльзенбек немедленно отрекается от гуманистической концепции цюрихского дадаизма и заявляет, что новый "дада" должен быть радикален, опасен, жесток, реален - как сама современная Германия. Создается берлинский "Клуб "дада" : Рауль Хаусманн (1886-1970), Ханна Хёх, Георг Гросс (1891-1959) и другие художники оказались очень плодовитыми, но, к сожалению, большая часть их произведений (в основном - листовки и плакаты) не сохранилась. Главным вкладом берлинских дадаистов в развитие современного искусства является фотомонтаж. 20 апреля 1920 года состоялась программная выставка кельнских дадаистов, войти на которую можно было только через ... туалет популярного пивного бара. Пользовавшиеся туалетов были привлечены шумом с другой стороны и, как бабочки на свет, устремлялись вглубь, где обнаруживали экспозицию всяческих "объектов", коллажей и фотомонтажей. Вот что пишет по этому поводу Рубин : "По кругу были расставлены разные предметы, например "Флюидоскептрик" Бааргельда : аквариум, наполненный водой цвета крови, на поверхности которой плавали женские волосы, а на дне лежал будильник - предмет дадаистический par excellence. Понятно, что большинство посетителей было шокировано, но и это было предусмотрено дадаистами : для вымещения праведного гнева был установлен деревянный предмет, созданный Эрнстом, к которому на цепочке был присоединен топорик. Выставка, моментально закрытая полицией в результате жалоб общественности, тут же открылась вновь, когда оказалось, что конфискованный в качестве вещественного доказательства уликой была гравюра Дюрера ..."

К середине 1930-х от прозрачных образов Пикабия переходит к жёстким, брутальным картинам в стиле любительского псевдоклассицизма. То ли пародируя, то ли воспроизводя манеру художников-графоманов, Пикабия переходит к стилистике почти откровенного китча. Он создаёт десятки картин в жанре «ню», аллегории, портреты и даже классические библейской сцены, имеющие нарочито нелепый вид поделки или антиискусства. В это время он особенно много работает на заказ.

Франсис Пикабия по характеру и образу своей жизни всегда был ярко выраженным жуиром и бонвиваном. Любитель красивой жизни и удовольствий, во все времена рекламируемых в туристических проспектах (красивые женщины, гоночные машины, частные яхты, виллы на побережье, солнечные пляжи и т.д.), Пикабия после своего «критического пятидесятилетия» закончил тем, что начал откровенно зарабатывать деньги и переводить своё громкое имя в «кэш». В последний период жизни он перешёл к условной и почти гламурной живописи, служившей немедленной коммерческой выгоде, но, к сожалению, совершенно лишённой мощи и оригинальности, присущих его таланту в молодые годы.

Дадаизм в Ганновере проповедовал Курт Швиттерс (1887-1948). Этот немецкий художник в 1919 году предложил революционный метод создания специфических композиций, получивших название "мерц". Работы, выполненные им в 1919-1920 годах, считаются хрестоматийными дада-произведениями...

Курт Швиттерс

Дадаизму суждено было достичь апогея и пережить свой закат в столице европейского искусства - Париже, где с 1921 года жили Тцара, Дюшан, Пикабия и Ман Рэй. Они-то и организовали одну из самых громких манифестация дадаизма - выставку "Большой сезон "дада". После этого события движение постепенно угасает. Годом позже Тцара провозглашает "смерть "дада". Как отмечает искусствовед Марк Даши, дадаизм "исчез так же, как и возник, - неожиданно и случайно - во имя той же свободы, которая позволила ему появиться".

6 лет войны с Германией Пикабия пережил в нейтральной Швейцарии. После окончания немецкой оккупации, в 1945 году вернулся в Париж, в последние годы жизни довольно тесно общался с экзистенциалистами. Именно они впоследствии заново открыли его поэтические сочинения и статьи по теории искусства 1910-х годов, на время забытые.

Пожалуй, наивысшей точкой жизни и деятельности Франсиса Пикабия, в котором соединились практически все направления его творчества, можно считать дадаистский балет «Relache» на музыку Эрика Сати, премьера которого состоялась 4 декабря 1924 года, в «Театре Елисейских полей». Здесь Пикабия проявил себя и как художник-постановщик, и художник по костюмам, и как писатель, автор либретто балета и сценария киноленты, и как актёр (сыгравший две роли в фильме), и как выдающийся организатор процесса театрального производства, а также как лидер дадаистов и сюрреалистов (и умелый интриган), привлекший лучшие силы для участия в спектакле и вовремя «обезвредивший» большинство врагов. Центральное место в создании нового спектакля принадлежало Эрику Сати, эксцентричному и вечно новаторскому композитору, который в свои 58 лет безусловно мог дать фору любому из молодых. Пикабия и Сати, оба чрезвычайно живые художники со сложным характером, тем не менее смогли активно сотрудничать и создали произведение, до сих пор стоящее особняком в истории балета.

Как и многое в жизни Франсиса Пикабия, его отношения с Эриком Сати развивались по ярко выраженной «зигзагоообразной» траектории. В 1919 году, когда Пикабия жил ещё в Цюрихе и не был погружён в конфликты и склоки парижских художественных течений, художник включил (неверно написанное) имя «Erick Satye» в свою картину под названием «Движение Дада», предназначавшуюся для иллюстрации журнала Тристана Тцара. Спустя полгода, уже в Париже, вместе с Андре Бретоном и его хулиганствующими сюрреалистами, Пикабия уже вовсю воюет против «группировки Жана Кокто». Одно из своих дада-стихотворений 1920 года он называет «Орик Сати колол орех Кокто». В тексте своего стихотворения он весьма ядовито иронизировал по поводу «Эрика Сати, который решил, что его «Меблировочная Музыка» способна дать ему место по вечерам в высшем свете» (журнал «Дадафон», 1919, №7).

Впрочем, чуждый всякому упрямству и догматизму, Пикабия уже через несколько месяцев, не колеблясь, сменил свой курс на противоположный. Он отправил Сати письмо, исполненное симпатии, надписав на обложке одного из своих журналов дарственную «Erik est Satierik». Спустя полгода Сати публикует в альманахе Пикабия «391» два слегка скабрезных афоризма, которые появляются громадными буквами на первой странице журнала. Однако, уже в начале 1922, во время очередной «войны» сюрреалистов Бретона против дадаистов Тцара, Сати и Пикабия вновь оказываются в противоположных лагерях. Но уже годом позднее Сати возобновляет прерванные отношения с художником, на этот раз уже по поводу сотрудничества в создании нового балета, пока ещё не носящего название «Relache» или «Спектакль отменяется».
Этот балет стал высшей точкой сотрудничества Сати и Пикабия.

Поначалу этот спектакль был заказан (осенью 1923 года) директором «Шведского балета» в Париже Рольфом де Маре Эрику Сати на сценарий поэта Блеза Сандрара с декорациями художника Пикабия. В своей начальной версии балет не носил такого провокационного названия. В сценарии Сандрара балет назывался куда более скромно: «После обеда» («Apres Diner»). Однако, буквально через 3-4 месяца Франсис Пикабия со свойственной ему непринуждённостью вытеснил Сандрара (слишком невовремя уехавшего в Бразилию) из проекта, переписал сценарий, (по словам Сати, «добавив к нему всего несколько строк») и сам сделался полноправным автором и одновременно художником-постановщиком гораздо более радикального дадаистского спектакля.

Само по себе слово, поставленное в качестве названия балета Пикабия-Сати не имеет точного аналога в русском языке. Название балета «Relache» (или «Спектакль отменяется») - представляет собой абсолютно привычное и обыденное для парижан слово, которое чаще всего крупным шрифтом пишется на табличке и вывешивается на дверях театра в те дни, когда спектакль по какой-то причине отменяется или не может состояться. Отчасти, «релаш» противоположен похожему на него слову «аншлаг». Произнесённое кратко и громко, представляет собой нечто повелительное, и сопровождающееся резким движением руки, что отдалённо может напоминать русское «шабаш!» или «облом!», однако, не имеющего строгой привязки именно к театру. По меткому выражению Сати, это название заранее обеспечило спектаклю грандиозный успех, потому что «мы можем быть совершенно уверены, что сможем видеть его в афише по крайней мере один раз в неделю, и в любом театре, а летом - во всех театрах сразу»!.. Таким образом, дав спектаклю концептуальное название «Представление отменяется», Франсис Пикабия задумал ярко авангардное тотальное зрелище, в котором заранее содержался главный принцип дадаизма - игра в абсурд и отсутствие открытого смысла.

Так или иначе, но уже к концу апреля 1924 года бывший балет «После обеда» на либретто Блеза Сандрара окончательно превратился в «Спектакль отменяется». Пикабия задумал провокативное представление, в котором «в единую бессмылицу» соединялись бы многие искусства : театр, балет, музыка, скульптура, живопись и даже кино – «Relache» включал в себя две проекции фильма на экран, одну в начале спектакля (Пролог), а другую - в перерыве (Антракт). Кинолента именно под таким названием «Антракт» с участием множества знаменитых художников дадаистов и сюрреалистов, главного балетмейстера «Шведского балета», а также самих Эрика Сати и Франсиса Пикабия был снят начинающим тогда кинорежиссёром Рене Клером, сделал громкое имя своему автору и (уже отдельно от спектакля «Relache») прочно вошёл в золотой фонд киноискусства XX века.

Франсис Пикабия создал для своего спектакля также совершенно дадаистскую и футуристическую сценографию, и одновременно активно внедрился в процесс балетного и композиторского творчества, что соответствовало его намерению создать тотальный авторский продукт, пронизанный снизу доверху идеей дада. Например, часть номеров балета идёт в полной тишине и артисты танцуют, совершенно не поддерживаемые музыкой. В другие моменты, наоборот, музыка звучит при полном отсутствии хореографии. Эрик Сати с полной готовностью поддерживал все эти гримасы автора, тем более что они были полностью созвучными и его ранним замыслам. В обычной театральной программке, сопровождавшей премьеру «Relache» в «Шведском балете», можно было прочитать следующие слова, принадлежащие Пикабия и Сати : «Когда люди освободятся от скверной привычки всё на свете объяснять? «Спектакль отменяется» - это непрерывный балет, имеющий своей целью самую претенциозную абсурдность, перенесённую в театр : «жизнь такая, какой я её люблю, жизнь без завтра, жизнь только сейчас, всё сегодня, всё для сегодня, ничего для вчера и ничего для завтра» (анонс «Шведского балета», «Relache», ноябрь 1924 года).

Пикабия, человек крайне сексуально раскованный в жизни, и во время создания «Relache» постоянно провоцировал Сати на разного рода «сублимации». В результате, балет оказался полон самых «неприличных» движений и сцен. В частности, Сати, очень способный тонко настраиваться на такого рода аллюзии, во время работы над партитурой утверждал, что сочинил для «Relache» «порнографическую» музыку. По-видимому, это ему удалось, и в самой прямой форме. Жанр своего произведения Сати так и обозначил, как «обсценный балет». И реакция на его выходки была соответсвующей. Один из самых терпимых к экспериментам критиков, Поль Судей в рецензии на балет писал об этом мягче остальных : «Музыка мсье Сати состоит из самых приевшихся и навязших в зубах популярных мотивчиков, воспроизведённых с относительно небольшими изменениями, скорее не как балетная музыка, а чистый пример применения приёмов классического дансинг-холла».

Сам Сати, отбирая для своего балета наиболее пошлые и неприличные парижские песенки, говорил об этом куда более определённо : «услышав знакомый мотивчик, в памяти публики сразу же должны непроизвольно всплывать и самые неприличные слова, которые на него поются». В разных номерах балета («Выход женщины», «Музыка», «Мужчины раздеваются», «Танец с тачкой») оркестровка нарочито прозрачна и ясна, а пошлые мотивчики искажаются ровно настолько, чтобы остаться легко узнаваемыми. «Конструкция музыки Эрика Сати", – писала впоследствии вторая жена Пикабия, Жермен Эверлинг, – "постоянно обволакивала и поясняла мысль художника».

Тотальность идеи отмены спектакля «Relache» получила и своё прямое воплощение за пределами сцены. Премьера балета была назначена на 27 ноября 1924 года. Однако, в тот момент, когда в «Театре Елисейских Полей» уже собралась изысканная публика и весь парижский бомонд, был объявлен решительный «релаш» и спектакль... отменили. В качестве причины отмены назвали дурную погоду и нежелание Жана Бьорлена танцевать «в том самочувствии, в котором он находился». Публика была искренне возмущена выходкой авторов спектакля. Многие серьёзно утверждали, что никакой «Relache» - реально не существует и это просто мошеннический розыгрыш с целью саморекламы двух известных любителей скаламбурить, Сати и Пикабия. Однако, «Отмена спектакля» всё же состоялась неделей позднее, 4 декабря 1924 года.

Единение двух главных авторов балета действительно было впечатляющим. Сати, в течение всей своей жизни постоянно склонный к конфликтам и обидчивый, не имел во время работы над «Relache» никаких трений с Пикабия. Пожалуй, это и создало эффект прорыва для самого Франсиса Пикабия, который ни впоследствии, ни ранее в своей жизни и творчестве не имел подобного прецедента. Балет «Relache» - это последнее произведение Эрика Сати. Он работал над партитурой уже будучи смертельно больным, а спустя всего два месяца после премьеры окончательно слёг в монастырскую больницу Сен-Жак, откуда уже не вышел. Эрик Сати скончался 1 июля 1925 года. Франсис Пикабия тяжело пережил его смерть и более чем на год впал в очередную тяжёлую депрессию, от которой, как можно судить по всей его последующей жизни и творчеству, уже не оправился.

За время работы над балетом «Relache» Пикабия нарисовал и просто набросал на бумаге многочисленные портреты Эрика Сати «в своём механическом стиле», а также публиковал различные тексты о композиторе, где, в частности, утверждал, что «наши потомки натянут на себя его музыку как перчатку». Красноречивый и наивный символ их единения, двухминутный кинематографический Пролог балета показывает Сати и Пикабия, лично заряжающих пушку и наводящих её на зрителей. А во второй части фильма «Антракт» Пикабия даже нарисовал свои собственные инициалы вместе с инициалами композитора (FP – ES) внутри выразительного сердечка на похоронных дрогах с телом застреленного им балетмейстера, Жана Бьорлена. Эта милая, типично дадаистская шутка, увы, не оказалась добрым предзнаменованием, по крайней мере для Эрика Сати. Спустя буквально полгода похоронные дроги приехали и за ним.